(из жизни военных корреспондентов)

Рассказ написан под впечатление от прочтения книги «Строка, оборванная пулей», которая посвящена московским писателям-ополченцам, погибшим на фронтах Великой Отечественной войны.

ШЁЛ 1944 ГОД.

Три военных корреспондента Василий, Фёдор и Григорий Степанович служили в редакции фронтовой газеты 1-го Украинского фронта. Редактор, ознакомившись с их личными делами, поручил им следующие участки работы. Василия, до войны побывавшего уже в армейской газете в период боёв на Халхин-Голе в 1939 году и готовившего тогда материалы о лётчиках, направил по авиационным частям. Фёдора, имевшего гражданскую специальность тракториста, - к танкистам и артиллеристам. Григория Степановича, писателя, участника Гражданской войны, самого старшего из них - к «царице полей» - пехоте и частям тылового обеспечения.

За годы службы корреспонденты стали неразлучными друзьями. Хотя встречи были не так уж и часты. Фронт растянулся широко, и они по нескольку дней находились в разных концах боевых действий войск.

В редакции газеты им было тесно. На постое товарищей разместили на ночлег, но и здесь было трудно сосредоточиться для обработки собранного материала. Редактор газеты требовал не задерживать для подачи в газету статьи. Он был не молод и не стар, среднего возраста. Строевой офицер военной выправки, высок и широк в плечах, малоразговорчив. Всем сотрудникам и корреспондентам газеты казалось, что он стремится быть похожим на главнокомандующего фронтом, поэтому между собой они называли его «наш командующий».

Неподалёку от места размещения редакции газеты, на краю лесной опушки друзья облюбовали обгорелый немецкий штабной автобус. На его крыше имелись пробоины, по-видимому, он был сожжён нашей авиацией. В нём сохранились металлические столы, не было лишь мягких сидений, одни обгорелые пружины. Колёса не обгорели, при необходимости вполне можно перебазировать на другое место стоянки. Три друга решили оборудовать его в свой «штабной вагон».

На пружины сидений настелили обрезки досок. Соорудили даже своего рода кухню. Затащили бочку-буржуйку, заготовили дров. Можно было в тишине чаёвничать. Один был недостаток - ряд стёкол в окнах отсутствовал. Но это позволило не сооружать трубу у печки-буржуйки: дым вытягивало через пустые окна. К недостатку добавилось и то, что при ветре «штабной вагон» продувался. Но окна пустые заколачивать не стали. С одной стороны, это не позволило скопиться комарам и мошке, с другой - корреспонденты бывали в нём редко и на короткий срок.

Прозвали они своё «гнездо» сокращённо «Продветром» от сочетания слов продуваемый ветром. Это одновременно послужило и их паролем. При встрече в редакции газеты они обговаривали время встречи в «Продветром». Там они без суеты могли обсудить материалы каждого из них, привезённые из воинских частей. Сосредоточенно уединившись, подготовить заметку в газету. Другой раз их коллеги удивлялись, спрашивали, как так быстро удавалось подготовить репортажи.

О своём «штабном вагоне» друзья старались не хвастать коллегам. А когда они открыто объявляли, что встречаются в такое-то время в «Продветром», никто не смог понять, где это. Похожих населённых пунктов с таким названием на полевых картах не было. И так они свыклись с этим своим «гнездом», что в других обстоятельствах у них плохо и с трудом готовился материал редактору. В результате, когда фронт продвигался дальше на запад и редакция фронтовой газеты двигалась вслед за войсками, за редакцией скрытно двигался «штабной вагон». То его тянула полуторка, то он цеплялся к танку и двигался на запад, приближаясь к своей границе.

Наступил 1945 год, фронт продвигался к Германии. Победа приближалась с каждым днём. Как раз в этот период Василий вдруг куда-то пропал. Хотя давно должен был вернуться в редакцию. Друзья попытались узнать о нём у редактора газеты, но тот лишь буркнул: «На задании».

Друзьям ничего не оставалось, как ждать возвращения товарища. В последнее время продолжительные командировки случались редко. В первые годы войны Григорию Степановичу приходилось уезжать на долгое время. Тогда были поездки, вернее - перелёты, за линию фронта к партизанам. Сейчас таких командировок не было.

Прошло много времени, а Василий не возвращался, друзья забеспокоились. Писатель пообещал побывать в ближайших медсанбатах и полевых госпиталях, не находится ли их друг на лечении. О худшем они старались не думать, в таких случаях горькая весть, как правило, быстро облетала весь фронт. Но она не подтвердилась. Решили идти опять к редактору газету. Беспокойство возникло ещё от того, что если командировки были продолжительны, то друг обязательно бы их предупредил. Между собой у них было заведено сообщать друг другу, куда и на какой срок каждый откомандирован.

На вопрос Григория Степановича, где Василий, редактор неохотно, буркнул: «Василий в командировке». И предупредил, чтобы впредь по этому вопросу не толкались на пороге и не отвлекали его от работы, а появлялись в его кабинете с материалами для газеты в установленные сроки.

Покинув кабинет редактора, друзья как-то поначалу растерялись. Толком выяснить ничего не удалось. В конце концов Фёдор заверил, что после войны он зайдёт к жене потерявшегося друга и выяснит ситуацию.

А в это время на Дальний Восток и Забайкалье, соблюдая строжайшие меры предострожности и маскировки, направляли войска и военную технику для будущих военных действий в войне с Японией. И их товарищ был отправлен к семье в отпуск, с последующим убытием в одну из фронтовых газет этих войск. Всё это проходило под грифом «Секретно». Редактору приказано было не разглашать, куда отозван корреспондент.

И вот вскоре, в начале июля 1945 года, в центральной военной газете появился материал, на первый взгляд не вызывающий особого внимания. В нём сообщалось, как служится солдатам на Дальнем Востоке и Забайкалье, какие красоты открываются после наступления весны в этих краях. А ниже - фамилия военного корреспондента Продветром. Тут Фёдора осенило: это же их пароль по «штабному вагону». Так, по-видимому, их друг Василий – «потеряха» хоть как-то косвенно, но сообщил, где он находится. Фёдору вспомнился разговор с женой Василия, который состоялся после войны. Тогда ему удалось выяснить, что извещения ни о гибели, ни о пропавшем без вести на Василия не было. Жена ему ответила, что сама обеспокоена, где может быть её муж. Хотя от военного корреспондента не ускользнула деталь, что в глазах собеседницы не наблюдается большой грусти и печали.

Также Фёдор вспомнил, что после разговора с женой «потерявшегося», он встретил в городе знакомого газетчика, тот ему сообщил, что он мельком якобы видел их друга, правда, не в военной форме, а в гражданском костюме и одет он был, что жених. Добавил он, что мог и ошибиться. Тут сомнения Фёдора окончательно отступили. Позже он созвонился с Григорием Степановичем и поинтересовался, читал ли он в газете материал военкора, подписанный Продветром. И сообщил ему о своей догадке, кто это может быть.

А другу «потерявшемуся» было самому неудобно перед товарищами, он знал, что они будут его разыскивать, переживать, что ситуация получилась скверная. Корреспондентам будущих фронтовых газет, как и многим высшим офицерам, пришлось брать другие фамилии в условиях конспирации. Их товарищ, чтобы хоть как-то дать знать о себе, взял псевдоним в виде их пароля «штабного вагона», тем самым решив облегчить свою вину перед фронтовыми друзьями.

В октябре 1945 года Василий вернулся с Дальнего Востока. Он встретился с Фёдором и Григорием Степановичем, сообщив им, что извинения и объяснения будут позже за столом именинника и вручил им приглашения на свой юбилей. Прежде, чем принять поздравления от гостей, Василий принёс извинения друзьям-военкорам и родным за своё «секретное» исчезновение.

Он объяснил, что долгое время и сам не знал, куда его направляют. Служба его проходила во фронтовой газете 2-го Дальневосточного фронта. Так их другу Василию довелось быть участником и свидетелем заключительного этапа боевых действий Великой Отечественной войны.

Александр СОБОЛЕВ,
ветеран военной службы.