Святая, как хлеб, деревенька моя. Очерк.

Однажды близкая родственница попеняла мне:

-Вот ведь пишешь о разных местах, а о своей родине когда вспомнишь?

Незамедлительно оформляю её желание, и в своё оправдание перед ней отмечу, что это, несомненно, входило в мои планы и очерк давно написан, и вот теперь публикуется. Нет, в Бортникове я никогда не жил, но по праву считаю его родной, поскольку всё родословное древо неизвестно только, с какого начального колена, заканчивая родителями, истинные бортничане. Так что Бортниково знаю прекрасно, имелась масса знакомых, а уж о родне и говорить нечего: почти все являлись близкими и дальними родственниками.

Сама по себе деревня вполне обычная, как и большинство других, представляет из себя достаточно-таки протяжённую прямую улицу, имеющую небольшой завиток на въезде. Утвердилась географически в южной части района невдалеке от реки Песь. А уж через пару десятков километров от неё начинаются новгородские кущи.

Всё-таки молодцы наши предки. Ёмко и точно называли свой населённый пункт, вкладывали в это определённый смысл. Переберите в памяти деревни района и убедитесь в этом. Не исключение и Бортниково. Искони жители добывали медок и держали пасеки. Борть – дупло дерева, добывание мёда диких пчёл из естественных дупел и затем разведение их. Вот отсюда и родилось название. Бортничать – заниматься пчеловодством. О том, когда зародилась жизнь в деревне, увы, не удалось выяснить.

Жили в ней раньше простые, не шибко грамотные люди в скромных избах, исправно трудились, почитали своих родителей, были набожны и законопослушны. Жила-поживала деревня тихо-мирно до революции в отдалённой глуши Новгородской губернии. Привычный уклад нарушали лишь случавшиеся пожары, что, впрочем, не удивительно для деревянных строений. Но… что за оказия? Какое послушание?

Оказывается, степенные бортничане могли проявить и буйный нрав. Как говорится, «не буди лихо, пока оно тихо». Тут и Некрасова впору вспомнить: «Бунтовалась вотчина уезда Недыханьева, деревни Столбняки». Из архивных материалов узнал, что 4 января 1906 года крестьяне деревни самовольно произвели крупные порубки леса в имении графа Толстого. Причём это был не единичный эпизод. Не на шутку перепуганный граф через своего управляющего г. Коля телеграфировал новгородскому губернатору: «Крестьяне вторично и окончательно разрушили постройки кордона. Выгнали сторожа, объездчика. Необходимо подавление беспорядков».

33 смутьяна были привлечены к ответственности. А главные зачинщики Галактион Семёнов, Фёдор Минеев, Трифон Максимов, Миней Николаев, Ефим Исаков были арестованы. Обеспокоенные их судьбой земляки требовали передать их на поруки, угрожая погромами стражников. К сожалению, не ведаю об окончательном разрешении конфликта. Думаю, помытарили для острастки да и отпустили. Ведь и сам по себе бунт не имел политической направленности. Скорее всего граф и его управляющий прижимали мужиков с приобретением леса.

Естественно, не мог не затронуть деревню и драматичный период коллективизации.

К несчастью, и в Бортникове объявились ретивые «начальники», наделённые властными полномочиями и, упиваясь собственной значимостью, огульно записывали в кулаки работящих хозяйственных мужиков. Представляю одну из достоверных сцен раскулачивания в деревне. Уполномоченный района с помощником выносил из дома и складывал на телегу реквизированные вещи «кулака». Видите ли, он два дома имеет, работника, полно живности – разве не мироед?

А что сутками горбатился на семью, да и работнику платил исправно – кого это волнует? Сгоняли забравшихся на телегу детей, сбрасывающих добро обратно. И, как свидетельствует двоюродная сестра матери, собравшиеся люди наблюдали за этим, многие плакали. Имущество увезли, а чуть позже арестовали хозяина, и сгинул тот бесследно. Такое вот раскулачивание по-бортниковски. До сих пор размышляю над этим, поскольку история имеет прямое отношение к моей семье. Парадоксально, но факт: ретивый уполномоченный – мой дед по отцу Киселёв Александр, а раскулаченный – Николай Ефремов, брат второго деда по материнской линии. Тут хоть плачь, хоть смейся.

Несмотря на это, мать вышла замуж за отца, а, казалось бы, должны быть врагами. Не случайно мой дед Ефремов Михаил Ефремович яростно противился этому браку, но позже смирился…

Сравнительно небольшой отрезок мирного времени нарушила ворвавшаяся, как смерч, война. Мужики ушли на фронт, а бабы, подростки тянули на себе тяжкий груз обрушившихся непосильных работ. Жили впроголодь, отдавая почти всё фронту. Через Бортниково интенсивно шли машины с грузом, военными, эвакуированными из Ленинграда. Иногда проезжающие останавливались в домах жителей на кратковременный отдых.

Их (особенно блокадников) старались поддержать морально, подкормить имеющимися продуктами. И солдаты, надо сказать, не жадничали, всегда делились, чем могли. Моя мать частенько вспоминала одного офицера, который щедро угощал шоколадом без обёртки по форме в виде небольшой буханки хлеба. Нет-нет да и налетали иногда воздушные стервятники. Сама деревня, понятно, их не интересовала, а вот железная дорога и идущие по ней эшелоны – несомненно. Мария Павловна Голованова, в ту пору просто Маша, рассказывала: «Помню строчил из пулемёта вокурат на Пасху». Да и бомбили железку тоже. Очевидцы говорили мне, что некоторые прятались в подвалах: а вдруг шальная бомба ухнет на деревню (хотя это убежище не спасло бы)…

Расцвет Бортникова наступил, когда наладилась благополучная, сытная послевоенная обстановка. Это было время деловой кипучей полноценной жизни: в каждом доме крепкие, в основном многодетные семьи, каждое подворье насыщено разной живностью, сами бортничане, хозяйственные и практичные, работали усердно, им некогда было «бабочек ловить». Эту забавную фразу не раз слышал от стариков, которая означает «бездельничать».

Хочу отметить, что многие сельчане отличались острословием и, как утверждает пословица, за словом в карман не лезли. Несли на себе некий своеобразный налёт отличия от жителей других мест. Даже в обращении друг с другом не любили пресного, с перчинкой, но вполне добродушно деформировали фамилии и свои, и чужие: Язиха, Ефремишна, Голованиха… И прозвища были у некоторых людей, имеющих характерные особенности, как у чудиков В.М. Шукшина: Баштарь, Медведь, Магадан… Ясно, что не с Луны свалились, но имелась (утверждаю не голословно) некая особенность. Сам неоднократно слышал от сазоновцев такую иронично-юморную формулировку: «Борничане – это те же англичане».

И жила деревня, не тужила. Звучали весёлые голоса детей в начальной школе, благо ребятишек было полно. Потому из однокомплектной стала двухкомплектной. До сих пор с теплотой вспоминает несколько лет работы в ней ветеран педагогического труда Горюнова Людмила Михайловна.

Сельский клуб радовал зажигательными вечерами, концертами, танцами под гармошку, а потом появились магнитофоны. Хорошо организовала в нём работу заведующая Вера Васильевна Медушкина (обратите внимание на трогательное совпадение: Медушкина - Бортниково). Перешла на работу туда вынужденно, поскольку школу закрыли в 1966 году, а она была в ней учителем.

Почти каждый вечер крутил кино бессменный киномеханик Штарёв Геннадий. Многие жители трудились сначала в колхозе, а затем совхозе «Сазоновский», причём здесь же, в деревне. Старожилы утверждают, что было там шикарное хозяйство: коровы, овцы, свиньи, даже коней держали. Работы хватало – только не ленись. Подзаболел – обращайся в местный медпункт, решил чем-то отовариться – магазин под боком. Не было в деревне лишь почты. Но её функцию исправно выполняла Никитина Евдокия Фёдоровна, местный «почтальон Печкин», доставляя корреспонденцию из Сазонова на велосипеде или на финках в зависимости от времени года. Ну, а уж если приспела нужда в чём-то необходимом (бумаги там оформить в больших учреждениях) - отправлялись в «район» - так бортничане называли Сазоново.

Но, как справедливо сказал поэт, «всё прошло, как с белых яблонь дым». Закрылась школа, ребятишек перевели в Белокрестскую. А в ней интерната не было, а о подвозе и речь не шла. Это сейчас каждая базовая школа имеет автобусы и привозит ребят из деревень. Всегда подтрунивал над белокрестскими ребятами, ожидающими автобуса на крыльце школы (ох, далёкое расстояние до дома!). При этом вспоминал топавших пешком из Бортникова на учёбу учеников. Бывало повезёт, подхватит попутка. Упомянутая уже Л.М. Горюнова рассказывала, что «ходили ватагой – и веселее, и безопаснее».

Кое-кто, конечно, проживал у сазоновских родственников, знакомых.

Только, ради бога, не сочтите меня ретроградом, смотрящим в прошлое. Времена изменились. Организован подвоз – и это прекрасно!.. Прекратил свою деятельность клуб, о колхозном хозяйстве напоминает сиротливо стоящий остов животноводческой фермы. Последними закрылись медпункт и магазин.

Это печальное обстоятельство – судьба многих российских деревень: безлюдье. Жизнь меняется. Но не стану развивать данную тему, незачем лишний раз давить на «больную мозоль». В настоящее время проживает в Бортникове всего шесть человек.

Оживает деревня с наступление весны, когда, подобно грачам, прилетают довольные дачники, дождавшиеся благословенного сезона вплоть до осенних холодов. Наслаждаются чистой природой, занимаются овощными посадками, а затем собирают урожай. Лес рядом, и совершать походы за грибами и ягодами – одно удовольствие. А насколько ещё продуктивно: вари, соли, маринуй для зимних городских квартир.

Повезло Бортникову в том, что расположено пусть и на окраине района, движение транспорта через неё достаточно интенсивное, исключая лишь зимний период. Постоянно стремятся к лесным угодьям грибники, рыбаки, охотники. И уж, конечно, хваткие оборотистые лесозаготовители (куда ж без них!) тут как тут. К сожалению очень многих людей, лес за деревней всё редеет и редеет.

В детские годы услышал от родных о неких имеющихся в Бортникове жальниках. Оказалось, что это любопытное слово означает старинное кладбище. Располагалось при въезде по правую сторону деревни.

Давайте отметим образный изумительный корневой смысл: «жалеть, жаль, оплакивать усопших». У многих интересовался историей этого места. Но даже коренные жители не могли сказать точно, когда начали там хоронить предков. Кое-кто из местных утверждал, что, по слухам, будто ли не с литовского нашествия. Обнаружить здесь визуально признаки кладбища сейчас невозможно. Старожилы говорили, что сосны в этом месте отличаются от своих собратьев на других территориях. Бывал я там и видел растущие большие величавые сосны. Прелюбопытнейший факт. Мне думается, это души умерших предков проросли и воплотились в стройные деревья, тянущиеся к небу. Так пусть же эти жальники – этот символ Бортникова станет своеобразным оберегом для деревни, которая должна жить.

Искренне надеюсь и верю в это.

Анатолий КИСЕЛЁВ,
п. Сазоново.