Рассказ

Юным труженицам тыла посвящается

-Ну, девки, задание вам поручаю ответственное, – наставлял двух девушек начальник скотобазы Семён Петрович, сухощавый, среднего роста, в военной гимнастёрке, комиссованный с фронта по причине тяжёлого ранения.

Принимал подруг в своём тесном помещении, именуемом с его подачи кабинетом.

-Людей у меня шаром покати, надёжа только на вас. Да ведь вы и сами напрашивались. Надо сопроводить скот «по железке» до Ленинграда. Да само главно дело, не зевайте и сохраните привес у свиней. А уж ежели удержите или вдруг увеличите – то и денежку дополнительно получите.

Марийка Соколова, краснощёкая, плотная, и её подруга Томка Скворцова, назначенная старшей, черноглазая, с цыганисто смуглыми волосами, обе шестнадцатилетние, внешне вполне соответствовали взрослым. Внимательно внимали словам Петровича, сдерживая в себе рвущуюся радость от предстоящей поездки. Прекрасная возможность развеяться от ежедневной рутинной работы, внести какое-то разнообразие в будни. Длящаяся, кажется, нескончаемо суровая война заставила их быстро возмужать, хлебнуть горького лиха.

Все летние каникулы пластались наравне со взрослыми в колхозе. А задание им поручили совсем не случайно. Да и опыт подобный имелся. Томка зимой в каникулы пёхом топала до Ефимовской, тянула за собой санки со стеклопосудой в обмен на зерно и хлеб. Помимо этого отметилась и в Калининской области с той же целью. И чего же, спрашивается, не доверять таким, не по годам зрелым?

Ранним июльским утречком с машин бортовух перегружали на станции «Гарь» животину в два соседних вагона. Огорчало только девчат, что придётся ехать в соседних вагонах – вместе не положено по инструкции. Ну да переживём. У каждой на попечении по три коровы да три свиньи. Загнали мужики по дощатому настилу покорно шедших, как на заклание (а так и есть), коровушек, а вот хрюкающую, повизгивающую команду пришлось работникам пинками да под матерок заталкивать в теплушки. Затарились травой, остатками прелого сена, некоторыми пищевыми отходами, выцыганенными с трудом у начальства в местном сельпо. Для себя дома заранее приготовили узелки с незавидной провизией.

-А молока и по дороге напузыритесь, – хохотнул на прощание Семён Петрович.

Ну и поехали. «Эх, прощайте, матери, катись дорожка скатертью». Катиться предстояло около двух суток, меньше не получалось. Состав-то поразбитый, изрядно потрудившийся за войну, повидавший виды, не шибко разгонится. Потому и притормаживал часто, делая кратковременные и достаточно продолжительные остановки на неуютных обшарпанных железнодорожных полустанках. Девчонки иногда перекликались, высунув голову в окошечко:

-Ну, чё, Томка? Всё путём?

-Да ничо, жить можно. А ты как?

Томка настелила травы, разного тряпья, обустроила себе гнёздышко. Не дома на постели, да и мы не баре – жить можно.

Скотина определена в своей загородке. Езжай себе спокойно, чего бояться теперь? Фронт далеко, блокада снята, не сорвётся вдруг, как коршун, железный стервятник с крестами, выпуская из лап смертоносные гостинцы.

Первая ночь в целом прошла без приключений. Тамара обрядила коров, покормила травой, подоила, слив молоко в бидон в надежде продать на ближайшей станции. Порадовала и хрюшек отходами, травки тоже дала – не брезговали, лопали. Тут, как говорится, не до жиру. А что касается молока – горе, а не надой. Коровы – только одно название – по сути коровёнки без всяких претензий на крутые бока. Да и свиньи никак не тянули на обжористых упитанных боровов с выставки ВДНХ, которых Томка видела на довоенном фото. И откуда взяться дородности? Где взять обильную кормёжку? Всё идёт в первую очередь фронту. Люди недоедают, что уж говорить о животных.

Огорчало девчат ещё то, что возникла проблема с водой. А поить скотинку нужно постоянно. Около полудня состав прибыл в Тихвин. Загнали вагоны на запасной путь. На основных линиях гудят рельсы, двигаются поезда на Ленинград и оттуда. В первую очередь зелёный свет даётся более срочным грузам.

-Ну как, Томка, ночка-то прошла? – любопытствует Марийка.

-Да нормально, нам чё, едь спокойно, полёживай.

-А у меня дак Пеструха посерёд ночи вдруг брыкаться стала, загудела скотина, чуть всю команду не взбаламутила. Бес её знает, чего взбеленилась, – недовольно поморщилась подруга.

Надо заметить, что выданы были девчонкам большие острые ножи на крайний случай. Петрович предупредил, вдруг какая животина заболеет, тогда надо прирезать. Вот уж нашёл головорезов, да нашим товаркам жутко и думать об этом. Какие бы не были фартовые, но резать – упаси бог! Это вон смурному забойщику Егору со скотобазы живодёрить сподручно, словно мух давить.

Тем временем отправились подруги на поиски воды. Неподалёку из вагона серо-зелёного цвета, по всем признакам военного состава, что-то выгружали в полуторку морячки, шустро двигаясь, как трудолюбивые муравьи. Надеты на них сероватые рабочие робы, а на головах бескозырки, шикуют. Куда ж без них! Поиски питья (а ведь надо немало) успехом не увенчались. Огорчённые девчонки топтались на месте, пытались сообразить, что делать дальше.

-Селяночки, голубушки, вашим мамам зять не нужен? – громкий хохоток заставил девчат вздрогнуть от неожиданности.

Рядом оказались два бравых морячка из давешнего вагона. Довольные собой, рисуются, улыбаются на все здоровые зубы. На ленточках бескозырок гордая надпись «Киров».

-Как вас величать-то, красавицы? – продолжал лёгкий флирт высокий симпатичный мореман.

-Дайте выпить молочка, угостите-ка бычка, ‒ подначивал и второй, среднего роста, с конопушками на лице. И не переставая смеются: хо-хо-хо да гага-га.

-Вы бы, ухажёры, помогли, достали бы водички нашим коровушкам, тогда и молочка не грех дать бычкам, – погасила Томка веселье, переводя его в практичное русло.

Снарядили морячков парой бидонов, те рады стараться, метнулись быстро в сторону пакгауза. И притащили вскоре к неописанной радости девчонок драгоценную водичку. Ай да служивые, ой да молодцы! Познакомились, перестали подначивать друг друга. Кировцы, как оказалось, временно командированы на берег за грузом в свою морскую часть. Только, что выгружали, не сообщили, отшутившись: «военная тайна». А пока транспорта нет для погрузки, заприметили подруг и отчего же не поболтать с ними. Дело молодое. Тот, что повыше, Николай, как бы невзначай то бочком коснётся бедра Марийки, то, поосмелев, руку на плечо положит. Хороша деваха, понравилась парню.

Нарушил мирную идиллию самым подлым образом вынырнувший из-под вагона ещё один морячок, выпалил, сверкая округлившимися глазами:

-Соловей! Дегтярь! Чего вы тут прохлаждаетесь? Погрузка началась. Боцман обыскался вас, рвёт и мечет, весь на г…о изошёл. Пулей к вагону!

Драпанули, словно спринтеры, скоропостижные ухажёры, метут клёшами перонную пыль да бескозырки руками придерживают. Поддал жару проходивший мимо армейский:

-Вперёд, полундра!

Нахохотались вдоволь подруги, побрели к своим вагонам. Скоро предстояло продолжить путь. Отвели душу разговорами на улице, отдохнули от атмосферы спёртого вагонного воздуха. Томка даже от скуки и забавы ради разговаривала с животными. Дала им имена. Чёрно-белую звала Мартой, комолую – Зорькой, чёрную – Пеструшкой. Ну а поросят-то чего разнообразить именами! Одинаково грязновато-серого цвета – все Васьки: церемониться ещё с ними. В общем нормально: приглядывай за скотиной, обиходь её, полёживай себе, надоест, смотри в небольшое окошко на однообразный пейзаж, ладно ещё летний, потому не такой унылый.

Вторая ночь прошла без излишних треволнений. Огорчало то, что не удалось продать молочка, а вдобавок остальное ещё и скисло, пришлось выливать.

Вскоре замелькали в огне пригородные строения северной столицы. Смотрела Томка на улицу и щемило сердце от зримых признаков войны, в которых отражались последствия тяжёлой длительной блокады. Состав прибыл на сортировочный пункт, скотину выгрузили, свели на весовую площадку (килограммы остались те же), выдали девчатам справку. Всё же с небольшой печалью расстались со своими временными подопечными, долго провожали взглядом, пока те не растворились в массе других животных.

Томка с Марийкой отправились в контору начальника пункта. За видавшим виды столом сидел худощавый, моложавый мужчина, но уже с наметившейся проседью на висках.

-Чего вам, девчата? – поднял слегка недоумённый взгляд на них.

А когда Томка отрекомендовалась, кто они такие, то был удивлён и обескуражен. Надо же, не ожидал увидеть таких молодых, выполнивших достаточно серьёзное задание. С почтением потому принял у подруг справку, расписался, обмакнул печать, сочно дыхнул на неё и смачно впечатал в документ.

-Ну, девчата, ступайте в комнату отдыха, причепурьтесь, приведите себя в порядок. А я разузнаю, когда вас можно отправить назад.

Вечером мужчина зашёл к девчонкам, чтобы сообщить, что утром представилась возможность их возвращения домой. И уже на пороге был приятно удивлён, едва взглянув на них. Подруги как смогли прихорошились, помылись, освободились от завязок с волос, перетянутых пучком. Томка рассыпала волосы по плечам густым смоляным шёлком, чёрные озорные глаза открыто смотрели на мужчину, сражённого её красотой. Слегка смущаясь, стал говорить слова признательности за их смелость и ответственность, пытался подпускать незатейливые комплименты. А затем то ли в шутку, то ли всерьёз попросил даже остаться и сводить их назавтра в театр.

Девчонки стоят довольнёхоньки, рдеют щёки у обеих от похвал и неожиданного приглашения. Лестно, конечно, но какой сейчас театр! Посмотрели друг на друга, прыснули от смеха. Стоят «театралочки» в резиновых сапогах, самых что ни есть простеньких платьицах, благо ещё фартуки сняли.

Да придёт в конце концов к ним время, когда закончится распроклятая война, когда наладится мирная жизнь, тогда будут и театры, кино… А следом, дай бог, встретится им будущий суженый (о нём уже мечталось в тайниках души) и будут жить долго и счастливо.

А пока место для личных утех и забав занято более важным: помощь взрослым и работа во благо общества.

Обратно уже ехали вместе в одном вагоне. Задание выполнили, животных сохранили, вес у свиней не упал, получат свои денежки. Посему расслабились, дурачились в дороге, громко горланили любимые песни – душа выплёскивалась наружу, молодость кипела.

За этим безудержным весельем у каждой потаённо держалась мысль: «Денежки – это, несомненно, хорошо. Но главное в том, что и мы внесли, пусть малую толику, как и вся полуголодная страна, в помощь многострадальным блокадникам».

Анатолий КИСЕЛЁВ,
п. Сазоново.